над кроватью в спальне дрейка всегда висели постеры — каких-то рок-групп, девиц в распущенных позах, новых фильмов; эндрю их всегда видел снизу вверх: он отвлекался на них, когда дрейк придавливал его к кровати лицом к нему. рядом с настенным светильником, включающимся нажатием на кнопку на маленьком черном контроллере, приклеенной к стене висела клейкая лента от насекомых, забитая обычно мелкими мошками так, что живого места не разглядеть, чуть правее — выключатель верхнего света. это был почти ритуал — дрейк усмехался, глядя на то, как эндрю косится на выключатель, и иногда позволял ему нажать — правда, только иногда: ему нравилось смотреть на него, может, даже больше, чем все остальное, и он нечасто разрешал выключать свет.

эндрю привык смотреть на это все снизу вверх — сейчас, если он закроет глаза и представит комнату дрейка, он подумает в первую очередь об этой стене, о темных очертаниях фигур на постерах, клейкой ленте, подрагивающей от ветра, тянущегося с открытого окна за изголовьем кровати, и засаленном выключателе, бывшем некогда белым, но со временем ставшем бежевым от старости.

поэтому, когда во сне он видит ее так, будто смотрит прямо на нее, его колотит вдруг необъяснимой дрожью. он умеет справляться с дерьмом, он сам себя научил, но не в этот раз — секунду спустя он поймет, что совсем не может шевелиться. что у него, кажется, за спиной завязаны руки, а сам он то ли прикован, то ли привязан к чему-то на противоположной стене. еще секунда уйдет на то, чтобы понять, что он не смог бы шевелиться, даже если бы не был связан по рукам и ногам: он оцепенел в страхе, его будто парализовали уколами в нужных местах, и все, что он может, — сидеть и смотреть. эндрю пытается закрыть глаза, но получается только моргать часто-часто, а это не спасает от паники, волной подступающей к глотке.

над кроватью в спальне дрейка висят все те же постеры — крохотные причины ненависти эндрю к queen, фильму «назад в будущее» и кейт аптон, сисястой модели из sports illustrated. настенный светильник выключен, внутри пыль и пара сдохших мух, на клейкой ленте рядом — чисто, как будто кэсс только что поменяла ее, потому что дрейк сам этого никогда не делал, и выключатель все такой же бежевый, только теперь на нем черные следы, похожие на отпечатки пальцев.

эндрю моргает часто, пытается дергаться, пытается шевелиться, но вместо этого в какой-то момент он прямо перед собой видит дрейка таким, каким он был в их последнюю встречу — крепкого, высокого, в новых татуировках, во всех, что эндрю успел разглядеть, пока они дрались на втором этаже дома лютера; тот, как всегда, ухмыляется чему-то своему и держит за руку точную копию миньярда.

осознание приходит не сразу — он думает, что смотрит на все со стороны, такое бывало, когда ему удавалось добиться достаточной дереализации, — но когда приходит, бьет больно, так, что искры из глаз сыплются на потертый черный ковер. почти прожигают его. осознание приходит не сразу, но когда приходит, эндрю в момент чувствует, как голос садится от бешеного крика, но он не слышит ни звука — зато, наверное, слышит дрейк, раз звериная усмешка на его лице разрастается и рвет его напополам. ну что ты, братик, он мерзко мурлычет грудным басом, кладет руку миньярду на лицо и пропихивает два пальца ему в рот. эндрю пытается укусить, но не может, пытается отодвинуть голову, но не может; дрейк убирает руку только тогда, когда добивается от него рвотного рефлекса. ты должен быть счастлив. твой старший брат сегодня исполнит одно из своих заветных желаний. помнишь, энди? мы говорили об этом тогда, летом.

эндрю чувствует холодный пот, прошибающий холку, чувствует себя бешеной собакой на привязи, пытается ощутить холод ножей на коже предплечий, но не ощущает. мечется глазами по комнате, смотрит на свою точную копию, не шевелясь стоящую рядом с дрейком, и как будто бы кричит ему убегать, но из его рта снова не выходит ни звука. дрейк замахивается и смачно бьет миньярда по лицу.

поздно, энди. мама сказала, это будет полезным опытом, раз уж вы с аароном семья. понимаешь? это будет полезным опытом, так что постарайся.. ничего не испортить, как обычно. хорошо?

дрейк гладит его по волосам, эндрю чувствует собственную слюну на его пальцах, остающуюся на его голове, пытается дернуться, но от этого только сильнее болят за спиной связанные руки. аарон будто марионетка в руках дрейка — когда тот тянет его за собой на кровать, он идет и не сопротивляется, эндрю только успевает разглядеть недоумение и страх в его взгляде, но брат тут же отворачивается. дрейк тянет его на себя, усаживает к себе на колени и целует — так же противно, грязно и мокро, как обычно целует эндрю, если у него есть настроение; аарон тоже замирает, руками упирается в его грудь и пытается оттолкнуть, но дрейк прав — кажется, слишком поздно для этого. тот кладет руку на его волосы, оттягивает и цепляется за загривок, давит на его плечи и опускает на колени перед собой.

эндрю слишком хорошо помнит вид сверху вниз, и от мысли, что теперь и аарон будет помнить, его тошнит. буквально рвет на ковер. дрейк не замечает или делает вид, что не замечает. у эндрю сводит лицо. он слышит, как аарон дрожащими пальцами стягивает с дрейка ремень, слышит звон пряжки; видит, как он наматывает его на тонкую, хрупкую шею аарона и затягивает потуже. аарон кашляет и получает хлесткую пощечину. эндрю ненавидит себя за это, но первая мысль, проскакивающая в его голове, — ни в коем случае не показывай, что тебе неудобно, придурок. так отчаянно хочется зажмуриться, так отчаянно хочется вырваться, но ни голову повернуть не выходит, ни взгляд отвести. дрейк приподнимается на кровати, чтобы аарону удобнее было снять с него джинсы и трусы, и эндрю на запястьях брата замечает гематомы, такие же, какие он от кэсс прятал под гигантскими свитерами, явно ему не по размеру. она пыталась несколько раз заставить его переодеться во что-нибудь более подходящее, но он закатывал истерики и даже летом ходил в них, как в броне. броня — спойлер — оказалась прохудившаяся.

дрейк переводит взгляд на эндрю, хватая аарона за волосы покрепче, и смотрит в упор ему прямо в глаза. на лице его цветет пышным цветом звериная жестокость, от которой миньярда снова тянет сблевать; аарон даже не пытается обернуться. медлит. эндрю смотрит и понимает, что еще секунда — и дрейк сам загонит свой член ему по самые гланды, и аарон следом за ним заблюет к ебаной матери всю кровать. за такое дрейк бьет, бьет очень больно и не раз — ему же потом объяснять матери, откуда рвота на постельном белье. собственные мысли пугают и бесят одновременно — он должен думать о том, как выбраться из веревок и помочь, а не как аарону угодить дрейку, чтобы не получить пизды; но такое не выбьешь, наверное, никаким самоконтролем. эндрю снова пытается отвернуться, но глаза дрейка блестят напротив, и у него не получается.

неизбежное слишком близко: аарон долго возится с трусами, и как только снимает их, дрейк тут же давит ему большим пальцем на подбородок, заставляя открыть рот пошире, и буквально насаживает его голову на свой член. брат давится и плачет, кашляет и кряхтит, эндрю не может _не_ смотреть и не может кричать; то, от чего он так отчаянно старался сберечь его, то, почему он сбежал от кэсс и на что променял ее любовь, все равно, блять, происходит — а эндрю ничего не может с этим сделать.

он просыпается тогда, когда из глаз брызжут слезы — и первой же мыслью удивляется тому, что у него мокрое лицо.

он не плакал последние (слишком много) лет, теперь это кажется чужеродным организмом на его щеках. эндрю тут же оглядывается — и выдыхает с облегчением, понимая, что может двигаться; он не замечает нила, ничего не замечает, только вскакивает с постели и вылетает из комнаты на всех парах. остановить слезы не получается, они из глаз хлещут так, будто внутри река разлилась, и миньярд, как ни старается, убрать их не может — только вытирает агрессивно, спускаясь вниз по коридору к двери, за которой, ему думается, найдет аарона. ему _нужно_ найти аарона прямо сейчас, ему нужно увидеть его, ему нужно спасти его от дрейка, иначе случится страшное, иначе—

эндрю даже не стучится — плевать, что ночь на дворе, аарон спит давно; не в сознании миньярда. в его голове там, за дверью, происходит что-то жуткое, там постеры и гребаный выключатель, и лента клейкая, и пыльный светильник, и кровать с черным постельным бельем, а на ней он — всегда он. в голове грохотом звучит его голос — хочу попробовать с близнецами :: классное получится зрелище, да, энди? :: скажи маме, что хочешь, чтобы аарон приехал — мы замечательно повеселимся втроем. миньярд толкает плечом дверь, выбивая, кажется, замок, и боль в плече адская, но он летит к аарону.

тот сонный, растрепанный, испуганный внезапным вторжением, но, кажется, нетронутый и живой. эндрю этого мало — он брата берет за волосы, не грубо, но цепляется за них, и подставляет его лицо свету из дверного проема. на руках аарона нет синяков, на лице — ни следа пощечин, и на шее, кажется, никаких следов от ошейника дрейка.

эндрю отпускает его, садится на кровать и облегченно выдыхает. его трясет: тело и мозг работают будто на разных частотах, он сам злится и рычит, но тело дрожит и почему-то плачет. миньярд отворачивается, надеясь, что аарон не успел ничего разглядеть спросонья.

не спрашивай ничего. отъебись. не знаю я, что тебе сказать. эндрю сам в это не верит, но даже убедившись, что с аароном все в норме, его мозг все равно подкидывает ему жуткие картины кошмара. он не может ни остаться, потому что это ебаный позор, реветь вот так перед братом, как девчонка, ни уйти, потому что не уверен, что собственное сознание не сожрет его за то, что он оставил аарона с дрейком. эндрю тяжело выдыхает. просто хуевый сон приснился.